УКРОЩЕНИЕ СТРОПТИВОЙ

Попытки начальника склонить свою секретаршу к сожительству закончились для него судебным приговором

Очарование удивительного женского тела, с его неповторимым ароматом, плавностью соблазнительных линий и возбуждающих выпуклостей - вот, что является тяжелым бременем мужчины. Ведь за право обладания божественной прелестью ему зачастую приходится платить по самому большому счету, когда сума и тюрьма не самые худшие из бед. А все потому, что зов природы сильней нравственных ограничений и даже социальных потрясений, поскольку инстинкты в любом случае требуют своего удовлетворения. По крайней мере, история человека, чье неудержимое сексуальное влечение к любой, хоть чуточку привлекательной особе долгое время скрашивало ему тяготы фронтовой жизни, служит тому подтверждением.

НЕИСПРАВИМЫЙ ВОЛОКИТА

В свои сорок лет старший лейтенант Николай Домовников (кстати, женатый и имеющий двух дочерей) так и остался неисправимым гулякой, использующим любой повод для веселого и обильного (несмотря на голодное военное время) застолья. Но более всего он обожал женщин: при первой же возможности лез к ним за пазуху или под юбку. Причем на армейской пирушке мог прилюдно повалить приглашенную из деревни девицу на кровать, бесцеремонно лобзая и щупая ее. Присутствующие при этом старательно не замечали столь бестактного поведения, поскольку тот, являясь начальником особого отдела НКВД 199 стрелковой дивизии, в состоянии был доставить серьезные неприятности любому своему недругу. Тем более что законы военного времени давали ему неограниченные полномочия при выявлении неблагонадежных лиц.

В ту пору (дело происходило в начале 1942 года) это воинское подразделение беспомощно уперлось в крепкие рубежи неприятельской обороны. Продолжительное пребывание на переднем крае без отдыха и ощутимых результатов разлагающе подействовало на большинство солдат. Свою лепту в разлад дисциплины внесло и новое пополнение из числа уроженцев оккупированных немцами областей, а также осужденных ранее за воинские преступления с дальнейшей посылкой на фронт. Причем моральное разложение личного состава отдельных воинских частей достигло такой степени, что на сторону врага вместе с командирами добровольно переходили целые группы красноармейцев. Естественно, что в условиях всеобщей подозрительности, когда любое неосторожное слово могло подвести под расстрел, многие попросту предпочитали не связываться с особдивом.

Для деревенских баб, привлекших внимание офицера телесной статью и покладистостью характера, такое знакомство, наоборот, становилось очень выгодным. Александре Купеевой, например, для перевозки вещей в другую деревню он специально выделил грузовую машину, а в другой раз, для заготовки в лесу дров, в ее распоряжение предоставил взвод бойцов. За услуги молодая женщина без всякого жеманства, до заключения под стражу, расплачивалась с волокитой собственным телом, заодно приглашая для его шофера Шульгина, постоянно присутствовавшего на интимных вечеринках, незакомплексованную подругу Марию Турчак. Причем мужчины беспрестанно менялись партнершами, которые и не думали возражать против коммунального брака, так как подобные отношения были необходимым элементом их шпионской деятельности.

Пользуясь благорасположением своего ухажера, молодухи беспрепятственно посещали прифронтовые воинские части, где соблазняли солдат провокационными разговорами с читкой вслух агитационных фашистских листовок. Возможно, что в застольных беседах девицы умело наводили дамского угодника на интересующие немецкую разведку темы. И, скорее всего, именно болтливость последнего помогла одной из них своевременным бегством через линию фронта уклониться от неминуемого уже ареста. Ведь, в силу крестьянского происхождения особдив все жизненные интересы сводил исключительно к удовлетворению самых насущных физиологических потребностей, а потому-то неосторожно и попался в коварные сети симпатичных и доступных вроде бы агентов вражеской разведки, в чем потом на допросах искренне каялся, обещая в дальнейшем исправиться.

Между прочим, в общении с аппетитными на вид дамами неисправимый юбочник не утруждал себя никчемным, с его точки зрения, интеллигентным ухаживанием, а предпочитал добиваться цели быстро и незатейливо, дефицитными для трудного лихолетья подношениями: в основном продуктами питания (в том числе конфетами, шоколадом и вином), одеколоном и даже... предметами нижнего женского белья. Последнее, пользуясь своим служебным положением, без всякого стеснения забирал из присылаемых на фронт посылок, оставляя подчиненным лишь зубные щетки да иногда по кусочку мыла. Ведь для простых нравов эпохи, создавшей для человеческой жизни невероятно экстремальные условия, подобные подношения в большинстве случаев становились самым  коротким путем к сердцу простой женщины, хотя встречались и исключения.

СТРАСТНОЕ ВЛЕЧЕНИЕ

Антонина Моторникова, единственная в стрелковой дивизии представительница прекрасного пола, была серьезной и принципиальной девушкой. По собственному желанию оказавшаяся на фронте, она попала в особый отдел, где в непосредственном подчинении у Домовникова служила машинисткой. Правда, профессия далась ей с большим трудом: тексты по началу набирала очень медленно, допуская множество помарок, отчего вынуждено переделывала документы многократное количество раз, а чрезмерной впечатлительности по поводу каждой неудачи давала выход в беспрестанном плаче. Начальник же с удивительной для него любезностью постоянно успокаивал неопытную еще работницу перспективами будущего мастерства и не наказывал за упущения в работе, что вскоре объяснилось страстным влечением к невинному созданию.

Последовавшее затем предложение сожительства, шокировало молодую женщину, которая вдруг поняла истинный смысл с виду товарищеских переживаний старшего лейтенанта, сочувственно обнимавшего ее за плечи, гладившего по головке, утиравшего ей слезы. Просто пресыщенному связями с деревенскими бабами распутнику захотелось вдруг насладиться любовью девственницы, однако неожиданный отказ мгновенно преобразил его в откровенного хама, беззастенчиво использовавшего любую возможность для преследования беззащитной жертвы. Останавливаясь порой на ночлег в избе, где с другими бойцами квартировалась и его пассия, нагло забирался к ней в кровать, когда же она уходила на пол к товарищам, настойчиво лез следом. Изгнанный и оттуда, в бешенстве призывал хозяйку дома, с которой до утра при всех барахтался в постели.

Разговаривать с недотрогой стал не иначе как со злобой и с неизменным употреблением в адрес своей избранницы неприличных и оскорбительных выражений, всячески при этом досаждая ей. Дело доходило до того, что, дождавшись момента, когда Тоня отправлялась в туалет, с требовательным вызовом якобы по срочному делу посылал вслед за несчастной дневального. Одновременно сняв подчиненную с домашнего довольствия и запретив остальным подкармливать попавшего в немилость товарища, не позволял машинистке ходить в столовую на обед, для чего обязательно приберегал к этому времени самую неотложную работу. Лишь вмешательство сослуживцев заставило неугомонного женолюба отказаться от такой пытки, что, однако, не умерило его преследовательский пыл в надежде на удовлетворение нестерпимой страсти.

Однажды, например, личный состав отдела отправился в баню, расположенную в соседней деревне и приспособленную лишь для одновременной помывки людей одного пола. Чтобы не смущать барышню своим непотребным видом, ребята предложили ей отдохнуть в квартире одного офицера, где она и просидела в терпеливом одиночестве до тех пор, пока, наконец, не позвали мыться. Для особдива, понадеявшегося, что та вынужденно откажется от девичьей скромности и выставит на обозрение свои соблазнительные прелести, такой поворот оказался неожиданным, и тогда с досады приказал всем срочно возвращаться домой. Бедняжке, лишенной возможности омовения, не помогли даже слезные увещевания, а в дальнейшем для приведения себя в порядок в неудобном корытце девушке частенько приходилось искать укромные места.

Неудачные действия на амурном фронте были бы для этого человека непереносимым испытанием, если бы не другие женщины, в объятиях которых он на время забывал о неудовлетворенной страсти. Когда же любовный зуд становился особенно невыносимым, что случалось с ним довольно-таки часто, с шофером Шульгиным и комендантом Погребным старший лейтенант отправлялся к сестрам Кулага и Александре Алдокимовой (агенту особого отдела стрелковой дивизии по кличке "Тайна"). С собой, как правило, из причитающейся личному составу нормы, выдаваемой бойцам лишь по его распоряжению небольшими порциями, забирал водку, заодно опустошая кухонные запасы. Потом уходил в длительный загул, во время которого по праву старшего бесцеремонно производил между товарищами обмен безразличными к непотребству любовницами. 

ЖЕНСКОЕ КОВАРСТВО

Понимая, что факт сексуального домогательства не привлечет внимание вышестоящего начальства, Моторникова взялась за поиски свидетельств, компрометирующих досаждавшего ей волокиту. А тот беспечно предоставил ей немало примеров недобросовестного отношения к обязанностям по выявлению предательски настроенных солдат. Все-таки в районе дислокации стрелковой дивизии имелись совершенно незащищенные участки, достаточные для беспрепятственного прохода в советский тыл немецких шпионов. Тем более что местные жители немецкой и польской национальностей, а также члены семей ранее репрессированных большевиками людей, оказывали им посильную помощь в подрывной деятельности. Все это, безусловно, вносило разлад и в армейскую дисциплину.

Через линию фронта на сторону врага только с февраля по март включительно бежали 60 красноармейцев, причем о некоторых изменах было известно заранее из сообщений тайной агентуры. Так, резидент "Голубев" неоднократно доносил о проводимой сержантом Панкратовым антисоветской пропаганде, но, как выяснилось впоследствии из объяснений Домовникова на допросах, столь важный рапорт оказался подшитым (не руками ли Антонины?!) в другую папку. В результате преступной халатности особдива изменники без помех осуществили свой предательский замысел. Сообщив об этом в письменной жалобе на своего начальника, машинистка особо подчеркнула, что вместо конкретной работы по сбору надлежащей информации секретные сотрудники занимаются в основном поиском продуктов питания для старшего лейтенанта.

По распоряжению последнего им выдавались спички, соль, сахар, махорка (все из пайка подчиненных), а также вещи уличенных в предательстве и расстрелянных солдат, для обмена у сельчан на картошку, капусту, яйца, кур... Причем армейские шпики в открытую приносили съестное прямо в приемную особого отдела, попутно докладывая при посторонних об имеющихся у них фактах и подозрениях. Неудивительно, что крестьяне, равно как и бойцы подразделения, знали доносчиков в лицо, и поэтому опасались при них откровенничать. Офицер же мало интересовался происходящим: под предлогом инспекции воинских частей он надолго уезжал то с женской сорочкой, то с ночным кремом или духами из отпускаемых военторгом для военнослужащих товаров к очередной зазнобе, с которой весело и беззаботно проводил время.

Но если систематическое пьянство и встречи с развратными женщинами затронули офицера лишь косвенно, то откровенное пренебрежение служебными обязанностями, повлекшее развал агентурной сети, стало поводом для семилетнего заключения в исправительно-трудовом лагере, правда, без поражения в правах. Существенным аргументом в вынесении приговора явилось, пусть и неосторожное, пособничество вражеским разведчицам, удачно прикрывшихся личиной девиц легкого поведения. Хотя своим доносом коварная машинистка невольно спасла опротивевшего ей ухажера от неминуемой гибели или страшного пленения, когда немцы стремительным броском прорвали линию фронта и окружили наступавшие на харьковском направлении советские войска. Оказалось, что судьба была благосклонна к этому гуляке.